Историк Яков Евглевский продолжает исследование судьбы Русской Православной Церкви. В этом материале читатели «Петербургского Листка» узнают о событиях в жизни Церкви в период раннебольшевистского владычества с 1917 до 1920-х годов.

Часть 1

Часть 2

Известно, что, несмотря на все свои труды в начале ХХ столетия, Православная Церковь так и не смогла добиться царского дозволения на созыв Поместного собора и избрание патриарха. Духовной жизнью страны (при всем, казалось бы, религиозном благолепии монархической верхушки) продолжал руководить коллегиальный орган — Святейший Синод, созданный волей Петра I еще в январе 1721 года.

Может быть, на этапе многолетней тяжелой войны со шведами и масштабных внутренних (там уж сколь полезных на практике и в исторической перспективе!) преобразований самодержавному престолу несколько «мешала» сильная духовная власть.

Но позднее — почти за двести лет, истекших после смерти Петра Алексеевича, — его тронные преемники вполне могли исправить все огрехи «славного», по мысли консервативного историка Дмитрия Иловайского, царствования.

Увы, это не было сделано — то ли по упрямству, то ли по недомыслию, то ли по непониманию той роли, какую играла вера в Бога среди русского народа. Именно отсутствие твердой веры в Небеса (и тем самым в святость царской Короны) привело к нежеланию эгалитарных низов стойко перенести тяготы Русско-японской и Первой мировой войн и к росту в обществе деструктивных, ниспровергательских настроений.

Словом, породило на Русской земле разрушительные социально-политические революции, которые надолго установили свирепый тоталитарный режим и безальтернативную светскую идеологию «рая на Земле», но рая без Бога. Цена этих продолжительных экспериментов оказалась очень высокой, и велика здесь вина свергнутого в феврале-марте 1917-го упрямого царского правительства.

Первые шаги

Так получилось, что Поместный собор, планировавший избрать нового патриарха, начал свои заседания только 15 (28) августа 1917-го в кремлевском Успенском храме — незадолго до Корниловского мятежа, чьи вожди намеревались остановить победоносное большевистское шествие к высотам государственной власти. Не остановили!

А церковные иерархи, заседая в спорах и дискуссиях, смогли, тем не менее, решить возложенные на них трудные задачи. Всероссийским патриархом был избран митрополит Московский Тихон (Василий Иванович Беллавин). Его официальная интронизация (вступление в сан) состоялась 21 ноября (4 декабря) 1917 года в Успенском соборе в праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы.

За две недели до интронизации, сразу после выборов нового предстоятеля, 5 (18) ноября, архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) сказал, обращаясь к патриарху: «Сие избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного Промысла — по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищами Вашими по академии. Подобно тому, как полтораста лет назад мальчики в Новгородской бурсе, дружески шутя над благочестием своего товарища Тимофея Соколова, кадили перед ним лаптями, воспевая ему величание как Божьему угоднику, а их внуки совершали уже настоящее каждение пред нетленными мощами его, то есть Вашего небесного покровителя Тихона Задонского, так и Ваши собственные товарищи прозвали Вас патриархом, когда Вы были еще мирянином, и ни они, ни Вы сами не могли помышлять о действительном осуществлении такого наименования…»

Так начинался своего рода разнонаправленный путь Русского православия в ХХ веке.

С одной стороны, движение вперед под сенью возрожденной патриаршей власти. С другой же, существование в обстановке невиданных доселе тоталитарно-атеистических гонений на Церковь и веру, на любое религиозное мировосприятие, на любое несогласие с партийно-большевистской точкой зрения.

Подходили тяжелейшие времена — эпоха травли и репрессий, но Церковь в лице как высших иерархов, так и черного (монашеского) духовенства и белого (женатого) клира мужественно выдержала павшие на нее испытания и гонения. Помогли искренняя вера и патриаршая власть.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…