Историк Яков Евглевский подготовил большое исследование политических запретов в России ХХ века. Что и как запрещали в нашей стране, в чем причины и, какие последствия таких запретов мы ощущаем до сих пор?

С кем и как боролись советские власти в первые годы Великой Отечественной войной?

Первая часть материала

Предварительно и с умыслом

Советский строй был немыслим без арестов и расстрелов. И находившийся с 1920-х в белой эмиграции кадетский лидер Павел Милюков (кстати, профессор, преподававший ранее историю в Московском университете) справедливо писал, что большевизм управляет страной с помощью двух орудий — обмана (пропаганды и «застращивания») террора.

Любопытно: когда после смерти Сталина весной 1953 года масштабные репрессии были прекращены, советский режим не просуществовал и сорока лет, рухнув к концу 1991-го и «заодно» развалив на 15 частей огромное государство.

Но все это произошло чуть больше трех десятков лет назад. А «грянувшая» накануне Велико Отечественной войны кампания арестов и расстрелов затронула не только гражданских политиков, но и верхушку РККА — Рабоче-крестьянской Красной Армии.

Впрочем, нельзя сказать, что все без изъятия репрессии были необоснованны и бессмысленны, а жертвами их становились ни в чем неповинные люди. Все смотрелось весьма сложно и противоречиво. Действительно, за предреволюционный период (особенно с 1904-1907 годов), в эпоху Октябрьского переворота и Гражданской войн, а также на этапе внутрипартийной борьбы оппозиций с властью и власти с оппозициями, то есть, по крупному счету, к 1930-м годам, у нас сложилась довольно плотная негативная прослойка. Возник кадровый потенциал, нацеленный лишь на противостояние кого-то с кем-то, лишь на свержение начальства и истеричные дискуссии.

Приближалась война, и большевистская камарилья, вышедшая, как и ее внутрипартийные противники, из подпольных глубин, не знала иных методов подавления своих супостатов, кроме разгромного террора.

В этом смысле вспоминается разговор между Сталиным и Франклином Рузвельтом в Тегеране 28 ноября 1943-го. Переводчик Валентин Бережков рассказал, что на встрече Сталин закурил свои любимые папиросы «Герцеговина флор» («Цветы Герцеговины»).

Американец, улыбнувшись, поинтересовался: «А где же, маршал Сталин, ваша знаменитая трубка, которой, по слухам, вы выкуриваете всех своих врагов?». Советский вождь, пишет Валентин Бережков, усмехнулся: «Благодарю вас, господин президент, но я их всех, кажется, уже выкурил».

Так в разгар великой войны Сталин оценивал репрессии 1936-1938 годов. Никакого сожаления о жертвах и ошибках не высказывалось.

Как известно, удар пришелся и по нашей красноармейской верхушке. Было расстреляно руководство РКК во главе с маршалом Михаилом Тухачевским. Вообще же «молот» обрушился на 90 процентов высшего командного звена — от командующих родами войск и военными округами до командиров полков и дивизий.

Около 10 тысяч высших командиров Красной Армии были казнены или брошены в концлагеря, а еще 20 тысяч обвиненных в связях с «военно-фашистскими заговорщиками» (группой Тухачевского) исключили из партии. Правда, впоследствии с 11 тысяч человек обвинения сняли, и они вернулись в армию.

Что же случилось? Видный разведчик-диссидент Александр Орлов, бежавший летом 1938-го из Франции в Америку, размышляя в брошюре «Тайная история сталинских преступлений» о военном «векторе» репрессий, задавался вопросом о его логической целесообразности.

«Если, — восклицал Орлов, — в уничтожении Сталиным старых большевиков еще можно было усмотреть какую-то, пусть извращенную логику, то теперь все недоумевали: зачем Сталину понадобилось разрушать собственную военную машину, оплот его личной власти, и уничтожать наиболее вдающихся боевых командиров, которых он сам отбирал и назначал. Среди иностранных дипломатов получила распространение легенда о «больном человеке в Кремле». Полагали, что столь чудовищные действия мог предпринять лишь ненормальный, охваченный манией преследования. Но нет, всемогущий диктатор не был безумцем. Когда станут известны все факты, связанные с делом Тухачевского, мир поймет: Сталин знал, что делал».

Гораздо подробнее повествует о деле Тухачевского знаменитый гитлеровский агент Вальтер Шелленберг, о котором наша широкая публика знает по художественному телефильму «Семнадцать мгновений весны». В мемуарах «Лабиринт» он сообщил очень интересные детали. «С 1923 года между Красной и германской армиями осуществлялось сотрудничество в обучении офицеров и обмене технической информацией… Германии разрешалось налаживать выпуск своего вооружения на территории Советского Союза. С 1929-го Сталин дал указание Германской коммунистической партии считать своим главным врагом не национал-социалистов Гитлера, а социал-демократов — с тем, чтобы поддержать немецкий национализм и противопоставить Германию западной (англо-французской — Я.Е.) буржуазии.

Главный центр оппозиции прорусски настроенным кругам германского генштаба составляли немецкие промышленники, надеявшиеся создать союз цивилизованных государств против угрозы большевизма. Под руководством генерала Максимилиана Гофмана, который возглавлял германскую делегацию в Брест-Литовске и добился перемирия в 1918 году, и Арнольда Рехберга, одного из крупнейших германских промышленников, было предпринято много усилий для объединения политической, военной и промышленной мощи европейских государств против общего врага. Некоторое время этот план поддерживался также и генералом Эриком Людендорфом, но после смерти Гофмана в 1927-м Людендорф утратил веру в западных союзников, что сделало невозможным осуществление этой политики в противовес планам германского генштаба…

От одного белогвардейского эмигранта, генерала Николая Скоблина Гейдрих (начальник Главного управления имперской безопасности — Я.Е.) получил сведения о том, что Тухачевский, маршал Советского Союза, участвовал вместе с германским генеральным штабом в заговоре, имевшем своей целью свержение сталинского режима. Гейдрих сразу понял огромнейшее значение этого доклада. При умелом его использовании можно было обрушить на руководство Красной армии такой удар, от которого она не оправилась бы в течение нескольких лет…

Сам материал не был полным. В нем не содержалось никакого документального доказательства активного участия руководителей германской армией в заговоре Тухачевского. Рейнхард Гейдрих понимал это и сам и добавил сфабрикованные сведения с целью компрометации германских генералов (не Тухачевского, а немецких полководцев — Я.Е.). Он чувствовал себя вправе это сделать, коль скоро мог ослабить растущую мощь Красной армии, которая ставила под угрозу превосходство рейхсвера. Гейдрих был убежден в достоверности информации Скоблина и, учитывая дальнейшие события, оказался, как мне кажется, прав. Сфабрикованные им документы предназначались поэтому лишь для того, чтобы подкрепить еще большую убедительность информации, которая сама по себе была ценной.

В тот момент Гитлер столкнулся с необходимостью принять важное решение: выступить на стороне западных держав или против них. И тут необходимо было учесть, каким образом использовать материал, доставленный наверх Гейдрихом. Поддержка Тухачевского могла означать конец России как мировой державы (явное преувеличение! — Я.Е.); в случае же неудачи Германия оказалась бы вовлеченной в войну. Разоблачение Тухачевского могло бы помочь Сталину укрепить свои силы и толкнуть его на уничтожение значительной части русского генерального штаба.

Гитлер в конце концов решил выдать Тухачевского и вмешался во внутренние дела Советского Союза на стороне Сталина.

Это решение поддержать Сталина вместо Тухачевского и генералов определило весь курс германской политики вплоть до 1941 года и справедливо может рассматриваться как одно из самых роковых решений нашего времени (тоже преувеличение: Гитлеру просто не понравилось, что Тухачевский обратился не к нацистской партийной верхушке, а к генштабу, посчитав немецкую армию «государством в государстве» — Я.Е.)…

Гитлер тотчас же распорядился о том, чтобы офицеров штаба германской армии держали в неведении относительно шага, замышлявшегося против Тухачевского, так как фюрер опасался, что они могут предупредить советского маршала. И вот однажды ночью Гейдрих послал две специальные группы взломать секретные архивы генерального штаба и «абвера», службы военной разведки, возглавлявшейся адмиралом Вильгельмом Канарисом.

В состав групп были включены специалисты-взломщики из уголовной полиции. Был найден и изъят материал, относящийся к сотрудничеству германского генерального штаба с Красной армией. Важные сведения были найдены также в делах самого адмирала Канариса.

Для того, чтобы скрыть следы, в нескольких местах устроили пожары, которые вскоре уничтожили все признаки взлома. В поднявшейся суматохе специальные группы скрылись, не будучи замеченными.

В свое время утверждалось, будто материал, собранный Гейдрихом с целью запутать Тухачевского, состоял большей частью из заведомо сфабрикованных документов. В действительности же подделано было очень немного — не больше, чем нужно для того, чтобы заполнить некоторые пробелы. Это подтверждается тем фактом, что всё весьма объемистое досье было подготовлено и представлено Гитлеру за короткий промежуток — в четыре дня. Решено было установить контакт со Сталиным через некоторый канал: одним из наших дипломатических агентов, работавших под началом штандартенфюрера СС Ганса Иоахима Беме, был некий немецкий эмигрант, проживавший в Праге. Через него Беме установил контакт с доверенным другом доктора Эдварда Бенеша, тогдашнего президента Чехословацкой Республики. Доктор Бенеш сразу же написал письмо лично Сталину, от которого Гейдриху по тем же каналам пришел ответ с предложением установить контакт с одним из сотрудников советского посольства в Берлине.

Мы так и поступили, и названный русский моментально вылетел в Москву и возвратился в сопровождении личного посланника Сталина, предъявившего специальные полномочия от имени Николая Ежова, бывшего в то время начальником ГПУ (понятно, НКВД — Я.Е.). Сталин запрашивал, в какую сумму оцениваем мы собранный материал. Ни Гитлер, ни Гейдрих не помышляли о том, что будет затронута финансовая сторона дела. Однако, не подав и виду, Гейдрих запросил 3 миллиона рублей золотом, которые эмиссар Сталина выплатил сразу после самого беглого просмотра документов. Материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 года. Как известно, суд над Тухачевским проходил в тайне. В состав трибунала входили, главным образом, советские маршалы и руководители Красной армии. Обвинительный акт был подготовлен военным советом, а обвинителем выступал Андрей Вышинский (прокурор СССР — Я.Е.).

Тухачевский вместе с другими участниками заговора был арестован вечером 4 июня (в действительности — 24 мая — Я.Е.) 1937 года. После безуспешной попытки покончить жизнь самоубийством он предстал перед судом в 10 часов утра 11 июня. Суд завершился в 9 часов вечера того же дня. Согласно сообщению ТАСС, все обвиняемые признали свою вину. Никаких других подробностей практически не было опубликовано. Вышинскому на чтение обвинительного заключения потребовалось едва ли 20 минут. Он требовал изгнать обвиняемых из Красной Армии и приговорить их к смертной казни через расстрел. По приказанию Сталина командой, наряженной для расстрела, руководил маршал Василий Блюхер, который сам пал жертвой одной из более поздних чисток. (Блюхер был председателем военного суда — Я.Е.).

Из состава трибунала ныне (то есть после Второй мировой войны — Я.Е.) живы только Ворошилов и Буденный. Большую часть суммы в 3 миллиона рублей, выплаченных нам русскими, пришлось уничтожить лично мне самому, так как вся эта сумма состояла из купюр высокого достоинства, номера которых, очевидно, были переписаны ГПУ (НКВД — Я.Е.). Всякий раз, когда какой-либо из наших агентов пытался использовать их на территории Советского Союза, его арестовывали в удивительно короткое время. Таким образом, дело маршала Тухачевского явилось (по личному мнению Вальтера Шелленберга, — Я.Е.) подготовительным шагом к сближению между Гитлером и Сталиным. Оно явилось (опять по мнению Шелленберга, — Я.Е.) поворотным пунктом, ознаменовавшим решение Гитлера обеспечить свой восточный фронт союзом с Россией на время подготовки к нападению на Запад».

Что ж, говорить о полной невиновности многих фигурантов военно-судебных процессов, вероятно, не стоит. Когда командарма I ранга Иону Якира поставили к стеке, он, по свидетельству известного публициста Анатолия Вассермана, воскликнул: «Да, я виноват, но я долго и честно служил советской власти!». Его, разумеется, все равно расстреляли. Позднее же, в период хрущевских развенчаний и повальных реабилитаций, сей эпизод подавали очень охотно, но… без первой фразы. И получалось, что был казнен ни в чем не повинный человек. Так одни мифы заменялись другими, не менее далекими от действительности!

Не грех вспомнить, что репрессии против военных кругов «закипели» с весны 1937-го, то есть в двадцатую годовщину Февральской революции. А ведь отречение императора Николая II от престола произошло, главным образом, под натиском высшего генералитета, опасавшегося, что бурные беспорядки в Петрограде подорвут обороноспособность России на пике Первой мировой войны, а новое, любимое-де народом Временное правительство сохранит ударные темпы борьбы с кайзеровской Германией. Между ведущими генералами под началом Михаила Алексеева прошла так называемая «телеграфная игра», по ходу которой плохо разбиравшиеся в политике полководцы высказались за скорейшую детронизацию государя императора. То была пресловутая «революция генерал-адъютантов».

Разумеется, постреволюционное сталинское политическое руководство учитывало эти факты и, зная об оппозиционном настрое окружавших Тухачевского «краскомов» (красных командармов), которые были склонны к соглашению с рейхсвером (не к фронтовым ли «братаниям»?), опасалось решительных действий теперь уже против Политбюро и лично Сталина. Опасалось повторения пройденного в новых условиях и новых формах. Любопытно: получивший подробную информацию о внутрисоветских репрессиях Адольф Гитлер, кто в то же время неглубоко изучил русскую историю, воскликнул: «Сталин — сумасшедший, он убивает армию!».

А спустя семь лет, осенью 1944-го, на излете Второй мировой (после летнего покушения на него в ставке «Вольфсшанце»), тот же Гитлер, читая доклад о действиях офицеров-заговорщиков, открыто сожалел о том, что не провел перед войной основательной чистки в вермахте («как это сделал у себя Сталин»). Вместе с тем, ни в коем случае не следует впадать в другую крайность и огульно оправдывать сталинские репрессии в армии. Пострадала масса невиновных служилых, многие из кого видели маршала Тухачевского только в кинохронике. С «очищением» армии явно переборщили — по принципу «пуганая ворона куста боится». И это, конечно, отразилось на боях в первые месяцы Великой Отечественной войны.

Содержание:

Часть 1 — Начало XX века

Часть 2 — Императорские запреты

Часть 3 — Раннесоветский период

Часть 4 — Политические запреты. История ВЧК

Часть 5 – В лучах раннего тоталитаризма (на стыке 1920-1930-х)

Часть 6 — В лучах раннего тоталитаризма (на стыке 1920-1930-х). Дело «Промпартии»

Часть 7 — Тридцатые годы — большой террор, его ход и рычаги

Часть 8 — Тридцатые годы — большой террор, его ход и рычаги, «ежовщина».

Часть 9 – 1940-е. С кем боролась советская власть перед началом ВОВ.