На свободы крик развяжу язык… (Часть №14). Борьба с космополитизмом

Что такое «космополитизм», и как с ним боролись в конце правления Иосифа Сталина. Историк Яков Евглевский продолжает исследование феномена запретов для «Петербургского Листка».

Часть 1: Начало «холодной войны», первые «иноагенты»…

Часть 2: Постановление ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград»

За патриотизм!

Следующей – по хронологии после зощенковско-ахматовской «эпопеи» — стала звонкая кампания по борьбе с космополитизмом. В принципе, сей термин означает идею мирового гражданства, ставящую интересы всего человечества выше интересов отдельных наций и государств и рассматривающую каждого человека как свободную личность в масштабах всей Земли.

Нетрудно заметить, что приблизительно сходные взгляды проповедовались у нас на раннесоветском этапе в качестве завиральных идей мировой социалистической революции. Особенно старались в этом отношении Ленин и Троцкий, тогда как Сталин и Ко смотрели на данный вопрос более скептично и сдержанно.

Понятно, что на заре тоталитарной диктатуры в состав общепланетарных «братьев и сестер» включались только пролетарии и беднейшие крестьяне, а буржуазия и аристократия жестко отсекались. Теперь же, на излете 1940-х (то есть спустя четверть века после смещения Троцкого), понятие «космополитизм», так сказать, расширилось и обрело дополнительное содержание.

Естественно, что вслед за победным окончанием Великой Отечественной войны в народе мощно усилилось чувство патриотизма, национальной гордости, презрения и ненависти к Западу, откуда на нашу землю пришла германская агрессия.

Поэтому эмоции, затрагивающие тончайшие струнки народной души, легко вспыхивали и воспламенялись. Тем паче что народ помнил: Вторую мировую войну мы блестяще выиграли, а вот с мировой революцией ничего не получилось — «братья по классу» из Западной Европы почему-то не поддержали наш порыв. В таких условиях было сравнительно легко формировать изоляционистские настроения и неприязнь к «загнивающему» империалистическому Западу.

Без эксплуатации такого внутреннего духовного потенциала сталинский режим мог развиваться и крепнуть только с немалыми трудностями. В Кремле решили ускорить сей марш. Пик шумной антикосмополитической кампании пришелся на 1948-1949 годы, но готовились к ней загодя. Еще 26 августа 1946-го (меньше, чем через две недели после «критики» в адрес Зощенко и Ахматовой) вышло очередное постановление ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению». Здесь подчеркивалось, что на театральных подмостках стали частым явлением постановки пьес буржуазных авторов, которые проповедуют чуждую нам идеологию и мораль.

А 13 мая 1947 года Сталин встретился с ведущими советскими литераторами — Константином Симоновым, Александром Фадеевым и Борисом Горбатовым.

На этом знаковом «рандеву» была, в частности, произнесена в какой-то мере символическая фраза: «Есть такая тема, — изрек вождь, — которая очень важна, и нужно, чтобы ею заинтересовались писатели. Это — тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей… у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, нестопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы. Было преклонение перед иностранцами…».

Дальше — больше. 11 августа 1947-го первый заместитель начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрий Шепилов заявил на страницах главной партийно-государственной газеты «Правда» в статье «Советский патриотизм»: «Теперь не может идти речи ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Советской страны. За ними — приоритет». Через несколько месяцев член Политбюро Андрей Жданов (весьма кичившийся своим знанием отечественной музыки) восклицал на совещании наших композиторов: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину означает … потерять свое лицо, стать безродным космополитом». Так впервые в идеологической практике прозвучал термин «безродный космополит».

Подобный настрой постепенно набирал силу. 10 февраля 1948-го Политбюро выпустило постановление «Об опере «Великая дружба». Это был привычный для тех лет грубый разнос. «В погоне за ложной «оригинальностью» музыки композитор Мурадели пренебрег лучшими традициями и опытом классической оперы вообще, русской классической оперы в особенности, отличающейся внутренней содержательностью, богатством мелодии и широтой диапазона, народностью, изящной, красивой, ясной музыкальной формой, сделавшей русскую оперу лучшей оперой в мире».

Поскольку оперное либретто рассказывало об установлении советской власти на Северном Кавказе в 1918-1920-х годах, документ 1948-го возмущался тем, что главным препятствием для установления тогда дружбы народов были названы грузины и осетины. В действительности же, предписывала высочайшая бумага, роль такого злого гения сыграли ингуши и чеченцы (между прочим, выселенные еще весною 1944-го с Кавказа в Казахстан и Киргизию).

По творчеству Вано Мурадели был нанесен тяжелый, мозжащий удар.

Но основное произошло в начале 1949-го: 28 января в «Правде» вышла отредактированная самим Сталиным статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Текст был полон страстных выпадов: «В театральной критике сложилась антипатриотическая группа последователей буржуазного эстетства, которая проникает в нашу печать и наиболее развязно орудует на страницах журнала «Театр» и газеты «Советское искусство». Эти критики утратили свою ответственность перед народом, являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма; они мешают развитию советской литературы, тормозят ее движение вперед. Им чуждо чувство национальной советской гордости». Любопытно и симптоматично: большинство упомянутых «враждебных» критиков носили еврейские фамилии.

С января по апрель 1949-го антикосмополитическим статьям в разных средствах массовой информации было буквально «несть числа». Однако масштабных арестов не последовало: видимо, Сталин побоялся потерять всякую гуманитарную интеллигенцию. В конце марта верхушка решила свернуть кампанию. 29-го числа шеф партийной пропаганды Михаил Суслов озвучил на совещании редакторов центральных газет негласную волю вождя: нужно-де осмыслить ситуацию и убрать из печати «крикливые статьи».

10 апреля в «Правде» вышел последний материал по данной теме. Он провозгласил окончание борьбы с космополитами в связи с их очевидным идейным крахом. Да и могло ли быть иначе? Нет, ибо кампанией руководила партия, а там, где партия, — там всегда победа! (Так что Леонид Брежнев позднее только повторил эту фразу, но, понятно, по другому поводу и в других условиях).

О причинах столь скоропалительного «сброса» этого сюжета можно долго не гадать. Ларчик просто открывался. В элите — по мере возрастного старения «отца народов» — стали созревать оппозиционные идеи.

Зародилось так называемое «Ленинградское дело», ключевых фигурантов которого (члена Политбюро Николая Вознесенского, секретаря ЦК Алексея Кузнецова, первого секретаря Ленинградского горкома и обкома ВКП(б) Петра Попкова и иже с ними) обвинили, по воспоминаниям Никиты Хрущева, в русском национализме, желании перенести столицу РСФСР из Москвы в Ленинград и фактически вычленить Советскую Россию из состава Советского Союза. Доля истины в этих обвинениях, вероятно, присутствовала. В таком случае сии активисты как бы предварили — в главном и основном — линию ельцинской группы в августе — декабре 1991 года. Линию уже за «пределами» партии.

Ленинградские «товарищи» — высокая партноменклатура — пугали Сталина гораздо больше, чем беззубые и безвластные писатели, драматурги и театральные критики.

Войну на два фронта отменили и сосредоточились на «партийном направлении». Но понятие «космополит» бытовало в советской печати вплоть до середины 1953-го и плавно переросло в январе-марте того же года в шумное «Дело врачей». Политика не стояла на месте!

Содержание:

Часть 1 — Начало XX века

Часть 2 — Императорские запреты

Часть 3 — Раннесоветский период

Часть 4 — Политические запреты. История ВЧК

Часть 5 – В лучах раннего тоталитаризма (на стыке 1920-1930-х)

Часть 6 — В лучах раннего тоталитаризма (на стыке 1920-1930-х). Дело «Промпартии»

Часть 7 — Тридцатые годы — большой террор, его ход и рычаги

Часть 8 — Тридцатые годы — большой террор, его ход и рычаги, «ежовщина».

Часть 9 – 1940-е. С кем боролась советская власть перед началом ВОВ.

Часть 10 — Великая Отечественная война (Начало)

Часть 11 – Как действовали спецлагеря, и кто такие власовцы?